“ГНАША ИХ ДО ИГНАЧА КРЕСТА…”

Пока князья делили и захватывали друг у друга княжества, на границах русских земель появилась страшная опасность. Усилилась Литва, претендующая на пограничные с ней земли Смоленска, Полоцка, Витебска, Торопца и Новгорода. А с востока неожиданно нагрянула беда пострашней Литвы — татары.
Меньше двух лет потребовалось пришельцам с востока, чтобы опустошить пости все русские земли. Один за одним превращались в пепел цветущие города. В 1238 году, захватив Владимиро-Суздальское княжество, Батый двинулся на Новгород. Казалось, ничто не в состоянии было остановить его дикие полчища. На пути лежал лишь Торжок. Новгородские владыки слишком поздно поняли опасность и, испугавшись, послали для защиты Торжка дружину. Но что могла сделать дружина с ордой, покорившей все русские княжества?! Судьба города была предрешена. Торжок мужественно защищался, а когда стало ясно, что городу не устоять, то оставшиеся в живых защитники покинули его. Но отступали не прямо на Новгород через Вышневолоцкий волок и валдайские озера, а пошли на запад “серегерским путем”, к границам Торопецкого княжества. Оставшиеся в живых понимали, что нельзя вслед за собой привести в Новгород татар, надо отвлечь их, завести татарскую конницу в непроходимые селигерские леса и болота, любыми путями дождаться, когда вскроются из-подо льда озера, надежно прикрыв Новгород. Татары же не решились оставить за спиной все еще сильную новгородско-торжокскую дружину и вынуждены были преследовать ее. Много мужественных воинов погибло, прежде чем расступились дремучие леса и среди жухлых, занесенных снегом прошлогодних камышей открылась ледяная равнина озера Селигер — граница Новгородского, Торопецкого и Суздальского княжеств. “Гнаша их до Игнача креста”, — записал летописец (А.Попов, Гнашося до Игнача креста. — Журнал «Наука и жизнь», 1968, №11)

Местонахождение Игнача-креста до сих пор остается еще одной загадкой истории. Более ста лет ученые пытаются разрешить ее. Споры обострились вновь, когда на кладбище села Игнашовки Осташковского района был найден крест, похожий на Стерженский, только без надписи и меньших размеров. По некоторым подсчетам совпадало и расстояние, сообщенное летописцем, от Торжка до этого креста. Но тот ли это знаменитый Игнач-крест, откуда вынуждены были повернуть татары из-за начавшейся весенней распутицы, предстоит еще выяснить.
Александр Ярославович, став новгородским князем, хорошо понимал, какое значение приобрел Новгород, не захваченный татарами. Откупившись огромною данью от Золотой орды, он все усилия направил на защиту западных рубежей. Сейчас мы можем только догадываться, почему Литве не удалось при его жизни отторгнуть Торопец от Новгорода. Вероятно, князь видел в нем свою наследственную вотчину на случай конфликта с новгородским боярством, если бы ему, несмотря на все заслуги, пришлось оставить новгородский стол. Поэтому, как только литовцы зимой 1245 года захватили Торопец, он немедленно подоспел со своей дружиной и прогнал их. После же его смерти новгородцы все меньше и меньше интересуются этими беспокойными пограничными землями, отстоящими от них почти на триста верст и отрезанными непроходимыми болотами. Падает и значение торговых путей, проходящих по ним. Новгородцам не с кем было торговать на юге, превращенном татарами в пустыню, а воинственную Литву они старались избегать.

Напротив, литовские князья к этим землям проявляют особый интерес. По ним проходит кратчайший путь для набегов на Тверское княжество и для сношений с Золотой ордой, с которой Литва старается поддерживать дружественные связи. Притязания еще более усилились с 1320 года, когда литовский князь Ольгерд после смерти своего тестя, витебского князя, получил его земли, граничившие с Торопецкими. Летописи не донесли до нас время падения Торопца — незаметное событие на фоне общерусских бедствий. И лишь спустя века археологи, вскрыв верхние пласты земли, обнаружили следы пожарища. Сгорел весь город, сгорели дома, улицы. Среди обгоревших бревен лежали кости людей и животных. Город перестал существовать. Немногочисленные жители пытались возродить старое пепелище, построили несколько домишек, но вскоре покинули его. И только молот кузнеца (его ремесло долгое время считалось колдовским, и им занимались вдали от людей) тяжело бухал в кузне, гулким эхом разносясь над озером, над оплывшими валами и погребенными под пеплом останками торопчан.

Прошли века. Земляные укрепления расползлись, ров исчез, и даже озеро отступило от городища, словно не смея тронуть его валы. Здесь скрыта еще одна неразгаданная тайна — время возникновения валов Старого Большого городища, прикрывших малое с юга, с наиболее открытой стороны. Местами это даже не валы, а подрезанные склоны холмов, спускающиеся к болоту. Если при дальнейших исследованиях подтвердится, что они возникли одновременно, то мы получим уникальный пример развитой системы оборонительных сооружений XII века. Если же они относятся к XIV веку, то историческая картина этого периода станет более полной, обогатившись новыми сведениями.

Высокое Малое городище видно почти от самого центра города и с озера Соломено. Валы до сих пор очень крутые, и подняться на них трудно. Зимой они становятся для мальчишек излюбленным местом, где можно показать свою удаль, стремительно скатившись с горы на лыжах. Мимо городища проносятся машины, на озере трещат лодочные моторы. А птица, приносящая по поверью счастье, — аист — облюбовала место поблизости, устроив гнездо на колокольне церкви Жен-мироносиц, возведенной уже тогда, когда о событиях литовского нашествия в Торопце помнили только историки и сказатели преданий.